эх насколько мы измельчали по сравнению с предками...
...
Дневники клуба "Полярис"
Наступил 1990 год. Всю зиму мы вынашивали план перехода через Западный сектор Арктики,
что позволило бы "замкнуть" "Якуцку" весь Северный морской путь.
Я снял фильм для Госкомприроды ЯАССР, а они пообещали спонсорскую помощь в осуществлении проекта.
И свое слово сдержали. Пока я работал над лентой, Вячеслав Семендеев и Валентин Ефремов оклеивали яхту стеклотканью -
- надоело бороться с течью. Смешно вспоминать, но в бортах "Якуцка" светились щели,
через которые можно было вести скрытое наблюдение.
Сроки как всегда поджимали. Наконец мы погрузились на теплоход и двинулись вниз по Лене -
добираться своим ходом не хватало времени.
Запах льдов
В бухте Тикси первым делом запасаемся пресной водой -- есть там озеро,
где вода соответствует самым высоким требованиям и долго хранится.
Затем идем в пекарню, где специально для нас сушат сухари. Прихватываем целых три мешка.
А еще берем с собой тепло людей, бескорыстно помогавших нам, и подарок на счастье -
- котенка по имени Матроскин. Я обожаю кошек, и потому Матроскин быстро приживается в моем спальнике.
Исходя из опыта предыдущих плаваний, переделываем с Костей Носовым печурку,
которая, бывало, заставляла из-за дыма открывать все люки, а потом трястись от холода.
Вставляем вовнутрь печки трубку с дырками, подсоединяем к ней газовый баллон.
Теперь сырые дровишки будут гореть принудительно. Можно хоть иногда подсушить одежду и немного обогреться.
Забегая вперед, замечу, что заботились не зря -- возле Таймыра температура достигла минус 15 градусов.
Вышли из Тикси поздно -- 29 августа. Погода яхтенная -- ветер попутный, идем на всех парусах.
На следующий день встречаем громадный караван судов, следующих на Лену в сопровождении ледоколов,
хотя льда нет. А может, его вообще не будет? Хотя по карте ледовой разведки впереди -- тоска...
Стою на вахте и чувствую приближение льда, вернее, улавливаю запах (помню его с детства,
когда мать заносила зимой белье с улицы). Говорю мужикам, они усмехаются.
Но через несколько часов вижу в бинокль айсберг. Смотрим на карту ледовой разведки -
- точно ОПЛ (отдельно плавающая льдина). Проходим рядом с айсбергом -
- лед голубоватого цвета. Наш капитан Лозарайтис подходить не разрешает -
- лучше бы его не будил.
Первый лед в кайф, но через сутки все резко меняется, кругом стоит скрежет.
Самое серьезное дело -- ночная вахта, поскольку у нас, кроме двух компасов,
нет никакого оборудования. Постоянно идем в сплошном тумане, ни черта не видно,
а для полного счастья еще и снежные заряды. Пытаешься цепляться глазами хоть за что-нибудь.
А когда уже совсем невмоготу, -- призываешь на помощь Господа. И он помогает.
Туман на мгновение разрывается, и ты успеваешь "сфотографировать" обстановку.
Подвахтенный "щелкает" курс, глядя на компас. Так проходит ночь. Когда немного штормит,
туман исчезает, и нас сопровождает северное сияние. Оно не такое яркое и красивое,
как зимой, но все же подсвечивает.
Мы ищем проход. Лед вытянулся в огромные языки, "Якуцк" лавирует в лабиринтах.
Попадаем в карманы, возвращаемся, входим в следующие и так далее. На яхте холодно и сыро.
Наконец, вроде бы обошли белые поля, идем южнее, вдоль их кромки.
На небе появляется яркое солнце. Вижу какую-то черную точку во льдах. Подходим ближе - ледокол.
Дрейфует. До него мили три. Связываемся. Оказывается, это атомоход "Россия",
недавно вернувшийся с первого коммерческого рейса на Северный полюс.
Получаем с него прогноз ледовой обстановки. Нам крупно повезло: встретившийся чуть раньше упомянутый караван,
оказывается, простоял на Диксоне в ожидании благоприятной ледовой обстановки целых... два года!
Самый крутой мыс
На льдинах греются тюлени-лахтаки, мы их снимаем, они почти не боятся.
По курсу плывет белуха, ныряет под льдины и вскоре исчезает с поля зрения.
Впереди острова Комсомольской Правды. Идем между ними, на припае лежат моржи,
издалека похожие на копны соломы. Подходим ближе, они даже голов не поднимают -
- холодно. Для привлечения внимания стреляем в воздух, в ответ они лишь показывают клыки.
Совсем немного осталось до мыса Челюскина. Обойти на судне этот самый северный мыс в мире,
без сомнения, престижно. Гораздо круче, чем знаменитый мыс Горн, который обогнули сотни яхт.
А здесь мы будем самым первым парусником.
Не обходится, правда, без смехотворного. При ясной погоде показываются дома на мысе.
Высматривая место для стоянки -- у берега нагромождение льда, -- ищем "дырку".
А по берегу бегает взад-вперед человек в военной форме, видимо, что-то кричит,
но до него далековато и потому не слышно. Начинает стрелять из пистолета, слава Богу,
не в нас. ("Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят"). Наконец мы находим подходящее место,
швартуемся у льдины, сидящей на дне. Пограничники подплывают к нам на резиновой лодке.
После первой забываем о военном конфликте. Осматриваем и снимаем мыс, делаем отметки в документах.
Передо мной лежит судовая роль, где четко написано: "Прибыли 07.09.90, убыли 07.09.90.
Командир в/ч капитан такой-то". И печать.
Льды опять начинают перемещаться, пора, как говорится, рвать когти.
С берега вслед нам звучит салют.
Выходим по узкому проходу, льды смыкаются за кормой. К несчастью,
на самой верхней точке мачты заклинивает гротфал. После первой попытки подняться на топ мачты понимаем,
что устранить неисправность без посторонней помощи едва ли возможно.
Ветер слабый, парус работает только на одну треть своей площади.
Днем солнышко вроде пригревает, но началось ледообразование, за нами остается шлейф в тонкой пока еще корочке.
Надо торопиться. Очень много тюленей, снимаем их с близкого расстояния,
а они даже под яхту ныряют, выставляя напоказ свои животы и симпатичные мордашки.
Кот Матроскин тоже с любопытством смотрит на них. Он окончательно обвыкся на яхте,
при первой же возможности выпрыгивает в кокпит и ходит по палубе, как настоящий матрос.
Но, видимо, от постоянной болтанки стал косолапым.
Бастующий ледокол
Впереди показался далекий огонек, наверное, маяк. Принимая ночную вахту,
через пару часов отчетливо вижу силуэт ледокола.Связываюсь по рации, это -- "Советский Союз".
Спрашиваю разрешения встать под борт, чтобы устранить неисправность на мачте.
Вообще, к атомоходу подходить нельзя, но в виде исключения получаем добро. На море штиль.
Громадина ледокола, кажется, заслоняет все. Мачта "Якуцка" (длина ее -- 18 метров) едва достает до середины рубки.
Мы поднимемся на корабль и ломиком вставляем заклиненный трос на место.
Моряки и научные работники, несмотря на глубокую ночь, выходят посмотреть на нас.
Короткая экскурсия по ледоколу. Оказывается, экипаж бастует, судно лежит в дрейфе, но вахту несут.
Забастовка вызвана невниманием руководства Мурманского пароходства к бытовым проблемам ледокольщиков.
А это важно, поскольку в отличие от своих коллег, бороздящих Мировой океан и вдыхающих все благи "загранки",
эти ребята сопровождают караваны почти круглый год в районе родной Арктики.
Отходим от "Советского Союза" и болтаемся недалеко от него еще полдня -- штиль...
Самое трудное в экспедициях -- психологическая совместимость.
Обычно дней 20 практически любые люди как-то переносят друг друга,
а дальше наступают проблемы. Этот вывод я сделал, исходя из собственных путешествий.
Поэтому подобрать команду -- дело сложное, и задача капитана -- определить кто есть кто.
Как правило, все выясняется в трудные минуты -- вдруг появляется морская болезнь или еще какая хандра,
и кто-то становится балластом для команды. Не все с этим справляются, хотя человек привыкает ко всему.
Главное -- не впадать в транс, не терять самообладания и еще уметь терпеть...
На море туман, слышен рокот двигателей, совсем рядом встречным курсом проходит "Тикси".
Очень красивое судно, с очень красивым капитаном-женщиной.
Впереди Диксон. Заходим на одну из полярных станций. Очень радушный прием, угощают грибами,
мы охотно снимаем пробу. Грибки очень мелкие, похожие на опят, диаметр шляпки около сантиметра.
Сколько же их надо собрать, чтобы заполнить банку?! Сами себя полярники называют охранниками островов.
По их словам, сегодня информация о погоде никому не нужна. Мы все же в это не верим.
Мытье в бане прерывается авралом. Прямо на яхту идет ледяное поле.
Едва успеваю запустить двигатель: слава Богу, завелся! Мы отходим, и белая громадина со скрежетом упирается в берег.
В очередной раз приходит в голову, что за время всего плавания у нас не было ни одной спокойной стоянки.
На одном из островов ставим памятный знак морякам, погибшим во время второй мировой войны, который также сообщает, что мы были здесь.
Здравствуй, Диксон!
Позади пролив Вилькицкого. 14 сентября швартуемся у причала на Диксоне.
Прямо возле стоянки толпа ребятишек и взрослых ловит сайку -- небольшую рыбешку со вкусным и нежным мясом.
Ловят на голые крючки. Сайки настолько много, что стоит опустить в воду ведро,
а потом потихоньку его поднять, -- и есть с десяток рыбок. За стаей сайки приплыла белуха -- кувыркается тут же.
Местные говорят -- небывалый случай, может, знамение.
Несмотря на штормовое предупреждение, 16 сентября покидаем гостеприимный порт.
Яхтсмены Диксона провожают нас на самодельном швертботе. Шторм крепчает, недалеко видим сейнер -
- барахтается на волне, видимо, хочет посмотреть на нас поближе, но ничего из этого не выходит.
Мы им не завидуем. Ночью несколько раз чувствуем удары бревен.
Это опасно: они тут плавают в изобилии и в темноте совсем не видны.
Далеко впереди и южнее нас показалось судно. Спрашиваем о ледовой обстановке. Отвечают: возле них чисто.
Мы же пока идем вдоль кромки льда -- опять ушли на север.
Здесь, в Карском море, я обратил внимание на то, что слежу за всем происходящим как бы со стороны.
За штурвалом сидит и управляет яхтой мое тело, а сам я где-то чуть выше и в стороне. Странно как-то.
И только много позже, обмозговав все передряги, в которые попадал, вспомнил,
что такое было и раньше. Впервые -- на границе, во время службы в армии, когда по нашему катеру открыли шквальный огонь китайцы, а я был старшим группы и было мне всего 19 лет...
Море вокруг кипит, волна достигает восьмиметровой высоты ("выше сельсовета"),
яхта временами начинает глиссировать, в очередной раз скользя вниз. Сзади догоняет гребень,
так и норовит утопить, но наш "Якуцк" -- прекрасный мореход - ловко принимает удары волн и отлично управляется.
Правда, вахтенные насквозь мокрые, но ничего уж не поделаешь.
Шторм утихает, только крупная зыбь напоминает о стихии. Впереди показались горы со снежными вершинами -
- Новая Земля. Опять забрались далеко на север, хорошо хоть не к Маточкину Шару. Новая Земля -
- длинная -- перегородила нам дорогу. Идем вдоль острова к проливу. По берегу во множестве бегают олени.
Наверное, на оленей не охотятся из-за радиации, ведь их основной корм ягель на многие годы впитал в себя ядерную отраву главного испытательного полигона.
Финиш без фанфар
Входим в Карские Ворота. Справа показались какое-то сооружение с множеством антенн. Кружит вертолет.
Воды Баренцева моря встречают свежим ветром. На наших леерах висят мокрые одеяла.
Несколько раз пролетает АН-24, едва не задевая мачту. На самолете написано "Аэрофлот", но что-то сомнительно.
На траверзе Белого моря курс пересекает итальянский лесовоз. По радио хвастаются,
что команда из 15 человек везет 15 тысяч тонн древесины. О Якутии и Тикси даже не имеют понятия.
Днем над нами кружат два военных вертолета, пристраиваются в кильватер, опускают на тросах в воду какие-то фиговины
- слушают нас, наверное. Мы им машем, но пилоты -- ноль эмоций.
Ночью 25 сентября проходим Североморск, едва не столкнувшись с громадным военным кораблем:
он -- без огней, а мы -- без радара. К сожалению, не все обстановочные буи светятся,
поэтому идти здесь без навигационного оборудования -- большой риск.
Впереди море огней -- Мурманск. Вызываем диспетчера порта, но никто не отвечает.
Куда деваться -- одному Богу известно. Вот наш знакомый ледокол "Таймыр" (общались по радио).
Стоит у причала и тоже молчит. Рядом с ним небольшая баржа. Решаем пришвартоваться к ней -
- можно хоть на борт забраться. Но в рубке никого нет.
Засыпаем как убитые. Утром на борту яхты вдруг появляется сотрудник КГБ, проверяет документы.
Оказывается, мы пришвартовались у баржи, собирающей ядерные отходы! И вообще,
останавливаться у атомного причала и тем более швартоваться нельзя. Но что же с нас возьмешь!
Отчаливаем. Идем на место, указанное проснувшимся диспетчером,
где нас уже ждут мурманские яхтсмены. Потом была встреча с телевидением и командой судна "Гринпис", которое военные обстреляли возле Новой Земли.
Яхту оставили в морском порту на зимовку. Матроскина приютила одна из горничных гостиницы. Жив ли наш косолапый?
Оставленный нами в Мурманске и начисто разграбленный за зиму "Якуцк" возвратился "пассажиром" в Тикси.
Где и прозябает до сих пор. А место бы ему -- на пьедестале. Ведь эта яхта, как мы уже упоминали,
за две навигации впервые в мировой истории прошла Северным морским путем.
До нас подобное пытались сделать не раз, но без посторонней помощи не удавалось никому.
До Мурманска дошли капитан "Якуцка" Э.Лазорайтис, помощник капитана В.Бочковский, рулевые В.Семендяев, К. Носов, В.Ефремов.
.Автор
Владислав БОЧКОВСКИЙ
