(Извините что на моцкальском, ибо, украинский мне не родной. Кста, если кто вдруг переведёт на украинский - дам пузырь бухла!)
Этот воздушный инцидент произошёл довольно-таки давно, и до сих пор я о нём не рассказывал. В ту пору я был, озираясь с высоты пропитых лет, практически чайником. Я конечно, уже освоил «обратный старт», «большие уши» и «б-ряды», что весьма сгодилось в этом полёте. В вечернем «молоке» я мог мастерски парить над кустами шиповника, касаясь их ботинком, позволяя зрителям делать ставки — «совьёт - не совьёт», и конечно же свивал не однажды. У меня, даже был и собственный прибор и запаска. В общем, я был борзым чайником. Но что я знал со своими Богдинско – Юцкими часами налёта о горах? Ну, я был дважды «Альпинист СССР», из них один раз с превышением, и знал о горах многое, но в основном не сильно благоприятствующее полётам. В смысле: — погода меняется мгновенно; падать высоко; искать не будут.
В это время я и получил предложение от товарища-педагога, пополнить его автобус чудаков, на слёт туристов-педагогов, в Карачаево-Черкесию на гору София. Квота была взята, но всегда оставалась пара свободных мест, которые он продавал своим, по приятной цене. В горах я ещё не летал, и это обстоятельство, должно было заставить меня не брать параплан, но как же я могу его не взять в горы, если он у меня есть? И было совершенно очевидно, что если параплан я возьму, то и слететь с чего-нибудь постараюсь. А хули? У меня уже была своя запаска. Мы ехали толпой, значит, есть с кем бухать и есть, кому меня искать. Дёшево.
Туристические локации отличаются от парапланерных своею заповедностью. Я знал об этом, просто забыл. Но когда дорогу Икарусу преградила ёлочка толщиной с «Царь-пушку», аккуратно поваленная недавним камнепадом, я вспомнил. Все уже приняли по стопочке «ну, за прибыли», вскинули по своему рюкзачку и, — Алга! Вперёд народ шёл навеселе. Я тоже был вполне бодр. У меня к рюкзаку был ещё и параплан — одиннадцатикилограммовый «Премьер» отечественного производителя из рыжего «лаке», в народе ласково именуемый — «Примус». Также была запаска переделанная из армейской, путём укорачивания строп. Пять кило, ёпта! Но у меня был ещё и горный велосипед! Новенький, электрически-жёлто-оранжево-зелёный, безупречный ригид, с хромированными ободами и кантилеверными тормозами. Контрабанда прямо из Шанхая, от дружка, командира ВС. Обошёлся он мне всего за сотню грина и весил всего восемнадцать кило. Единственный на всей «Софийской поляне». Я связал рюкзаки и навьючил их на велик. Не сильно удобно, но и не на себе.
Далее, должен последовать абзац о велосипеде, но там так много событий, нюансов и неожиданностей, связанных с ним, что текст потянет на отдельный рассказ. Я как-нибудь и об этом напишу, а пока сообщу лишь, что к тому моменту как я добрался на место уже темнело и весь народ был бухой и от того расслабленный. Палатку я ставил один и трезвый.
Однако, вскоре нарисовался товарищ-педагог и навесил мне одного парнишку в палатку, такое допускалось, учитывая цену путёвки для своих. Парень оказался любопытным и вызвался завтра пойти со мной смотреть на старт. У меня была даже мысль отговорить его, ведь я-то полечу, а он пешком пойдёт назад, но, слава богу, что я этого не сделал. Имени его я не помню, к сожалению.
Днём, отобедав изысканным гороховым пюре с килькой в томате и компотом из местного боярышника (вот не спиться же турьим жёнам по утрам на природе, дай бог им всем) мы вышли на огромную поляну. Я оценил масштабы мероприятия. Повсюду где видит глаз, стоят лагеря туристов. Сотни палаток, кострищ, флагов. На противоположной стороне поляны лесистый склон вёл на вершину. Вершина, тоже была лесистая, но совсем близко к ней склон полностью обнажался и был устлан изумрудной шерстью. Навскидку — метров восемьсот, идти часа полтора, лететь минут сорок, в долине штиляк, темнеет в девять, сейчас два часа, пока дойдём — закончится термичка, и… к семи будем дегустировать ужин, приготовленный чужими жёнами.
Идеальный план. Могло ли что ни будь пойти не так?!
Оказавшись в лесу, у склона горы, я решил оставить запаску под пеньком. Мотив: — не планируется термички или динамика — тупо слёт; она весит пять кило. С одним рюкзаком на двоих мы меньше заебёмся, также решил я, хотя новый друг не вызывался тащить параплан, но я подумал что он захочет помочь. И он помог.
Затем, последовало открытие: склон оказался немного более крутым, чем я мог себе представить, поэтому скорость перемещения была заметно ниже ожидаемой. Примерно через час буксования по сыпучему грунту, мы поднялись туда, где грунта не стало совсем. Только скалы и деревья. Двигаться стало ещё сложнее, но мысли повернуть у меня не возникло. Мой верный Санчо был молчалив и суров.
Наконец, ещё за час, преодолев каменный лес, мы вышли на относительно пологий и комфортный склон, поросший в основном молодняком. Лес стал реже, появилась луговая трава — признак того что скоро поляна. И тут до меня дошло, — я-то полечу, а мой друг, имени которого я не помню, попрётся в сумерках по очень крутому лесу, он ведь может не найти запаску! Я высказал свои опасения, но мой Санчо (так и буду его далее назвать) уверил меня, что он опыт имеет, ситуацию осознаёт, риски контролирует. Идём дальше.
Этот комфортный лес оказался комфортным, но весьма протяжённым и следующий час мы с моим амиго Санчо провели в нём. Весь горох давно выперделся и в желудке урчало, вода во фляжках давно закончилась, пот заливает глаза, а мыслей о том, что я что-то делаю не так, не возникает.
В какое-то время я заметил, что мы идём уже не по лесу, а по лугу, но я не обратил внимания на этот факт сразу из-за того, что трава на этом лугу, не сильно ниже деревьев, из которых мы недавно вышли. Ебать! Это и есть та самая поляна, которую я видел из долины. Поляна, действительно большая, но высота травы превзошла мою фантазию. Я, со своими честными 188 см. чувствовал себя как котёнок во ржи. Санчо я временами терял. В очередной раз, я настоятельно рекомендовал ему пиздовать вниз и как можно быстрее, так как на приведение этого места в пригодное для старта уйдёт время. А фонаря у нас нет, а уже сумерки. Ему было похуй.
Следующий час ушёл на притоптывание травы. Мы поддёргивали пучок травы от склона и притаптывали его ботинком у корней. Получился красиво устланный свежей травой склон, который, мало того что был весьма крутым, так, благодаря подстилке из свежей травы стал ещё и охуительно скользким.
Вечерело. Из долины доносились звонкие визги школьниц, пьяные песни педагогов и запахи «китайской стены» с толчёной картошкой. Как же хочется жрать. И пить. Да и поспать бы сейчас уже прилёг. Но хуй там, я полечу. Я приступил к подготовке крыла к старту, и тут выяснилось, что на таком крутом склоне выстланном травой ничего не лежит. Ничего блять! Человек мог стоять только благодаря ботинкам, которые можно сунуть под траву, но и это не было тривиальной задачей. Мой верный оруженосец стоял в сторонке и участливо держал всё то, что нужно было держать. Я же выстилал купол.
Я уже сказал, что на этом склоне не лежало ничего?! Это касается и рыжей болоньки моего «Примуса». А выстелить параплан надо так, чтобы уйти с первой попытки и без изъяна. Впереди по склону, из массива низких деревьев, то тут, то там выделяются сорокаметровые пихты, и пролетать я там буду ниже их вершин. Благо, реальную опасность представляют всего две. Один хуй купол не лежит никак, и я сочиняю метод: начиная с центроплана, я подвязываю передние стропки не оторванной от грунта травинкой. И так все одиннадцать метров размаха. Наконец, дело сделано, и в лучах убегающего за море солнца, параплан лежит классической подковой. Еле уловимое дуновение ветерка из долины обещает непростой старт, но простой полёт. Я прощаюсь с Санчо. Учу его держать центроплан. Встёгиваюсь. Смотрю на солнце. Слёзы. Это мой первый горный полёт.
Два шага назад и… рывок, как учили. Склон крут и стропы сразу нагружаются, слышится хруст рвущихся травинок. Склон очень крут и я сразу поскользнулся. Склон настолько крут, что я, поскользнувшись, продолжаю с ускорением скользить по траве, преимущественно жопой. Купол изрядно намок в траве и стал ленив. Скорости недостаточно чтобы оторваться на мокром крыле, но более чем достаточно, чтобы не иметь возможности влиять на процесс дальнейшего разгона со стороны пилота. Формально я падаю в лес и мне необходимо остановиться, прервать старт так сказать, но именно этого я сделать и не могу. Я Чётко осознаю, что если я сейчас задавлю крыло, то продолжу скользить до самого лесу обмотанный парапланом, и возможно мёртвый. А если не задавлю… есть шанс взлететь, но сильно увеличивается вероятность оказаться на ёлках впереди по курсу, — я уже ниже макушек.
Здесь бы и время мне задуматься над той концепцией личной безопасности, которой я придерживаюсь в миру, но, не время. Прикинув, что вот теперь-то скорости и наклона должно хватить я дёрнул клеванты. В промежности напряглись ремни подвески, и мои избитые ноги повисли в пустоте. Отрыв! Ёлки!! Я летел строго между тех самых подозрительных пихт на высоте нижней трети. Пространство между ёлками я оценил на глаз метров в пятнадцать, это с небольшим запасом, но если ты готов, а я не готов. Я уже на расстоянии пары секунд от створа, а лечу не по центру, а параплан мокрый, а скорости нет, только что отрыв, агрессивная рулёжка недопустима.
Правая консоль получает сочную оплеуху еловой лапой. Послышался хруст, треск, ухо скомкалось и поникло, но не зацепилось, меня тряхнуло. Параплан пару раз хлюпнул консолью, оправился и монотонно засвистел стропами. Визуальный осмотр показал — клиент жив, ничего не порвалось. Лечу в режиме.
Я осознал что спасся, несмотря ни на что. Развернувшись к горе, я посмотрел на Санчо, он спокойно сидел на уже тёмном склоне и смотрел, на меня. Завершив круг, далеко впереди, через противоположный массив, в отблесках усталого солнца я увидел мраморный блеск Чёрного моря. Там люди ещё загорают на пляжах, а здесь я уже проводил последний луч солнца. Я вдохнул всей грудной клеткой великолепного, пахнущего туристской едой воздуха и что есть мочи издал самый истошный вопль выражающий облегчение и ликование. Это было не для камеры (камер тогда не было), но это было громко. На минуту даже стихли голоса на поляне, но потом взорвались салютом восклицаний — парашютист! десантура! экстремал!
Ну что теперь может пойти не так?!
Увлечённый далёкими голосами я посмотрел вниз. Это на высоте было ещё вполне светло, а в долине уже давно жгли костры. Я попробовал сориентироваться и снова сделал открытие: полян внизу больше чем одна, народу больше чем я полагал, речки две. А сотни костров не только не помогают, а абсолютно дезориентируют. Ну да ладно — подумал я, сяду куда удобнее, а там разберусь. Вот как Санчо вернётся? Это меня беспокоило, но прямо сейчас я ничего поделать не мог.
Мне оставалось лишь расслабившись наслаждаться полётом, любуясь пейзажами с высоты птичьего полёта. Теоретически. А на практике мне нужно было всматриваться в долину и определять возможные места посадки, вероятно, ближе к своему лагерю. Лететь ещё минут сорок, а внизу уже темно.
И тут я вспомнил про подветренный ротор. Не в теории вспомнил, на практике. Это в долине был штиль, а по верхам, дул вполне себе ветер. И этот ветер дул из-за горы, с которой я стартовал. Стартовал я не с вершины, поэтому и не смог определить это. С пару минут летящий в абсолютно неподвижном воздухе параплан будто бы притормозил, затем вздрогнул, а потом, купол с грохотом стал падать на меня, и почти упал, но в это время поток пнул его в зад и параплан оказался впереди и на одном уровне со мной. Началась дискотека. А танцевать не хотелось. Хотелось пить.
Гравитация восстановила статус-кво, — я снизу, купол сверху, но купол не очень крыло. Мокрая болонька с трудом держала форму в пляшущем воздухе. Новый пинок, и купол проворачивается вокруг строп и ловит фронт. Ветер не в лицо, но в жопу. Запаска где-то в километре под пеньком. Впервые захотелось её применить, но её не было, возможно это, как раз, к лучшему. Организм устал, но адреналин не даёт мозгу спать.
Нужно сбросить высоту. В такой ситуации можно только вниз, ниже ротора. Выхватив момент, когда купол вполне надут, я потянул за «б-ряды» аж до самой мошонки. С мокрым хлопком купол сложился по размаху и заскользил вниз. Пару раз ещё меня тряхнуло и снова стало спокойно. Я осмотрелся. Крыло стабильно сливает десять метров в секунду, поляна стремительно приближается с кострами и песнями, сердце перестало аритмить. Что теперь может пойти не так?
В каком месте я сяду мне уже не важно, важно на высоте пары сотен расправить крыло и выбрать поляну хотя бы без костров. В какой-то момент принимаю решение. Отпускаю «б-ряды» и гружу клеванты, но, нагрузки на них нет! В тусклом небе грязный оранжевый купол абсолютно чёрен, понять, что с ним невозможно. Я трясу клеванты и машу руками как марионетка, представляя как я ебанусь на палатку со школьниками или пьяными педагогами. Периферийным зрением замечаю, что я уже на высоте макушек деревьев, жить осталось четыре секунды. И тут, снова приятная нагрузка от ремней в паху, — с нервными всхлипами параплан вспомнил, кто он и ожил. Выбирать место уже не пришлось. Как только я отловил клевок, тут же и догасил до невнятной «подушки». Я рухнул в траву в отдалении от людей, не угодив в костёр и даже не поцарапавшись. Прибор показал время полёта — 4 минуты, 44 секунды, максимальный слив — 14м/с. Быстро я.
Десятки фонариков слепили глаза. Детские голоса восторженно пересказывали, как дяденька парашютист совершал экстремальные манёвры. Я попросил воды. Принесли кружку. Не заморачиваясь запихал крыло в рюкзак и в окружении школоты направился к костру. Вожатые угостили меня глинтвейном, но где лагерь Астраханцев — не знали. Из-за массива кустов доносились истошные песни про Афган, голосом шестиклассника.
Потратив достаточно времени, опросив сотню людей, найдя в темноте пару бродов, я наконец вернулся домой. Скинув параплан, я приказав нашим сберечь хавку на двоих и прихватив фонарь и пузырь водки, для непредвиденных ситуаций, я отправился на поиски Санчо. Остальным было похуй, но они отметили зрелищность исполненных трюков. То есть, они меня видели почти всю дорогу и заметили что сел я очень близко, за рядом кустов, но шёл, почему-то долго. Я час как минимум, потратил на поиски обратной дороги, ходил вброд, а на деле ходил по кругу в темноте? Ёпт.
Вдоль тропинки и вдоль речки стояли палатки, в палатках были люди, и многие меня знали. Останавливали. Наливали. Я спешил, но я ж не мудак, — спасая одного, других не обижай. Да и охота уже наебениться. У третьего по порядку лагеря все были в накотык, а у костра сидел одинокий школяр с гитарой и выл про Афган. Вот же, блять — думал я.
Пройдя весь путь до самой горы, я всерьёз запереживал что Санчо попал в беду. Я вошёл в лес в том месте, где вошли мы перед полётом. Темень непроглядная.
— Санчо — несмело крикнул я в отчаянии, понимая, что предстоит сейчас поднимать всю долину на спасы.
— Я тут — абсолютно спокойно и флегматично ответило лесное эхо где-то из-под правой подмышки. От неожиданности мои задние ноги сделали подскок как у напуганного кота и я, потеряв опору ёбнулся. Посветив фонариком в сторону эха, я увидел Санчо сидящего на пеньке, на кромке леса.
— Ты чего упал? — спросил он.
— Выпил — ответил я, — хочешь?
— Давай.
Мы сделали по глотку.
— А ты зачем мне в ухо кричал? — спросил он, — подошёл и стал в ухо звать, а я ж не глухой.
— Не видел тебя.
Он не ответил, но, показалось что его это удивило.
Выпив водку, мы направились в лагерь. Санчо шёл впереди, ему не нужен был фонарь. Он шёл не спеша и так же не спеша повествовал о том, как проводил закат и захотел проводить его снова. Он полез на гору до самой вершины, но не успел, и второго заката не увидел. Потом он пошёл на противоположный склон посмотреть что там, — там дул сильный ветер. Спускаясь по лесу он увидел белку, енота и под конец сову (как он вообще там что-то видел?!). А когда спустился на поляну, увидел меня идущего через поле (ночью в горах) и решил подождать на пеньке!
В лагере, за ужином, я вспомнил про запаску. Санчо, было, предложил пойти за ней, но я ответил, что уже не смогу и умер в палатке скоропостижно.
Мне снилось что я падаю, всю ночь. Под утро отпустило, и я забылся. Когда я проснулся, Санчо уже не было в палатке, а на его месте лежала запаска.
Уже в городе, прощаясь, он сказал что хочет учиться летать и взял телефон. Не позвонил. Правильно сделал. Ну его нахуй, этот параплан. Да и странный этот Санчо.
http://udaff.com/read/creo/129888/